Волюнтаризм Хрущева не ограничивался попытками выращивать кукурузу за полярным кругом. Когда в 1963 году Хрущев узнал, что американцы собираются запустить в космос двухместный корабль «Джеминай», он немедленно вызвал к себе Королева и заявил: «я хочу, чтобы Вы запустили трехместный корабль, до того, как американцы запустят двухместный!». Политические противники не зря обзывали Никиту Сергеевича «волюнтаристом» - запускать троих в космос было не на чем. Новый космический корабль «Союз», который должен был стать советским лунным орбитальным кораблем, аналогом командного и служебного отсеков корабля «Аполлон», находился еще в самом начальном этапе разработки и запустить его раньше уже почти готового корабля «Джеминай» не было никой возможности.

В мрачном настроении Королев вернулся с кремлевского начальственного "ковра" на свою фирму, созвал всех своих лучших инженеров и сказал: так мол и так, партия и правительство поставили перед нами ответственную задачу – запихать троих космонавтов в одноместный корабль «Восток». У кого-нибудь есть какие-нибудь идеи? Ответом было испуганное молчание. Все понимали главную проблему. Проблема была вовсе не в том, что в кабине «Востока» было мало места. Если поджать коленки к подбородку (поза в которой, кстати, удобнее всего переносить перегрузки при старте), троих человек запихать было можно. Проблема также была не в дополнительном весе – лишние стопятьдесят-двести килограмм это мелочь по сравнению с пятитонным космическим кораблем, к тому же ракетчики постоянно работали над увеличением грузоподъемности ракеты Р-7, и в последних модификациях она легко могла справиться с куда большим дополнительным грузом. Настоящая проблема заключалась в системе посадки. Когда «Восток» еще только разрабатывался, Хрущев, помешанный на режиме секретности, потребовал, чтобы советский космический корабль обязательно возвращался на советскую землю, так чтобы американские шпионы не могли подглядывать за нашей космической техникой. Напомню, что первые американские пилотируемые космические корабли приземлялись на поверхность мирового океана в нейтральных водах (т.н. splash-down). Вода амортизировала удар при посадке. Посадка на твердую сушу была гораздо более сложной технической задачей и инженерам Королева поначалу решить ее не удалось. То есть удар о землю металлическая конструкция капсулы выдерживала, но людям, если бы они находились внутри капсулы, пришлось бы в момент удара очень и очень несладко, поскольку они сделаны далеко не из металла. Поэтому все шесть полетов одноместного «Востока», от Гагарина до Терешковой, заканчивались одинаковым способом: на высоте 7 километров отстреливался входной люк, и через открывшееся отверстие выстреливалось катапультируемое кресло с космонавтом. Оказавшись вне корабля, космонавт расстегивал ремень, удерживавший его в кресле, пустое кресло падало на землю и разбивалось, а космонавт спускался на собственном парашюте.

Вся эта очень рискованная процедура (космонавт мог запросто удариться и капсулу, и о крышку люка, и о кресло) была в начале 60-годов страшной государственной тайной. Дело в том, что согласно правилам международной федерации астронавтики рекордным полетом может считаться только такой полет, который заканчивается посадкой пилота на землю внутри летательного аппарата, т.е. если строго следовать этим правилам, полет Гагарина не мог быть засчитан как рекорд.

Но выстрелить из одной капсулы сразу трех человек было технически невозможно: В капсуле не было места для трех громоздких катапультируемых кресел. Да даже если бы и было – как их выстреливать через узкий люк, одно за другим? Тут уж точно в кого-нибудь попадешь. Ясно было, что нужно решать проблему с мягкой посадкой. И нашелся один талантливый молодой инженер, который пришел к Королеву и изложил ему свое решение этой проблемы. Мягкую посадку без катапультирования из капсулы он предложил обеспечить за счет использования дополнительных тормозных двигателей, подвешиваемых к парашютным стропам (как позднее выяснилось, не самая лучшая идея – стропы эластичны, и при включении двигателей капсула начинает прыгать вверх и вниз как мячик подвешенный на резиночке), а также за счет использования уже разработанных для «Союза» кресел с амортизаторами под головой. Сидеть придется с коленками, подтянутыми к подбородку, и без скафандров - три человека в громоздких скафандрах в одну капсулу не влезут. И если во время полета произойдет разгерметизация… В общем понятно. Что касается системы аварийного спасения на старте. Башенка с ракетой аварийного спасения, которую планировали закрепить поверх «Союза» еще только разрабатывается. Систему катапультирования из капсулы убрали. Так что если на старте что-нибудь произойдет, быстро покинуть место аварии не удастся…

Королев внимательно выслушал это крайне опасное предложение, а затем вдруг сказал этому молодому и талантливому инженеру: «Ну, вот ты и полетишь!».

И тот действительно стал первым инженером в космосе. Вместе с двумя другими космонавтами он стал участником первого в истории человечества полета многоместного космического корабля. С коленками, поджатыми к подбородку, они провели в космосе 24 часа. Когда они стартовали, Хрущев все еще был у власти. Сутки спустя, когда они благополучно приземлились, Хрущева уже скинул Брежнев. И это не было чистой случайностью. Когда Брежнев готовил свой заговор против Хрущева, он хотел чтобы захват власти совпал с каким-нибудь торжественным мероприятием, чтобы новое руководство смогло сразу же появиться на публике. А что может быть торжественнее вручения орденов и медалей героям, только что вернувшимся из космоса? Вот переворот и приурочили к полету первого трехместного корабля, на который Хрущев возлагал такие большие надежды.

Как только полет завершился, Королев попросил аудиенции у нового руководства. О чем они говорили, достоверно не знает никто – всех участников этой беседы давно уже нет в живых, и никто не оставил о ней никаких записей. Однако, по слухам, Королев попытался отговорить Брежнева от продолжения этой очень опасной космической программы «Восход» («Восходом» назвали «Восток» в многоместном исполнении). Он рассказал ему всю правду об ужасах этой программы, и Брежнев вроде бы был шокирован этим образчиком хрущевского волюнтаризма. Но с другой стороны, Брежневу надо было продемонстрировать, что под его новым чутким руководством советская космическая программа совершает новые успехи. В конце концов, они, по-видимому, заключили сделку: Королев продолжает программу «Восход», Брежнев продолжает поддерживать королевскую лунную программу.

А в планах следующего полета по программе «Восход» был первый в истории выход человека в открытый космос. Об ужасах этого полета можно рассказывать бесконечно, но это уведет нас слишком далеко в сторону. Довольно о волюнтаризме.

Конкуренты

Последние годы жизни Королева были очень сложным периодом в его жизни не только из-за волюнтаризма политического руководства. Когда стало ясно, что космическая программа приносит политические дивиденды, правительственные премии и награды, и относительно щедрое финансирование работ, у Королева внезапно появились конкуренты внутри страны.

Здесь следует заметить, что советские военные всегда верили в силу конкуренции. Они никогда не заказывали новый тип вооружений одному разработчику. Они знали, что один разработчик может не справиться, и тогда страна останется беззащитной перед лицом врага. Они всегда предпочитали дублировать все, что только можно продублировать. Именно так было и в случае с разработкой военных ракет: их создание было поручено сразу трем конструкторским бюро – Королева, Янгеля и Челомея. Широкой публике были известны лишь космические достижения ракет Королева, ракеты других конструкторских бюро оставались в тени, в лучшем случае публика видела их только два раза в году на военных парадах на Красной площади, не зная, кто именно их создал. Но военные знали, и после того, как космические применения ракеты Королева получили широкую известность, военные даже придумали такой анекдот: «Янгель работает на нас, Королев работает на ТАСС, а Челомей в унитаз».

Трудно сказать, насколько справедлив был этот анекдот в отношении Челомея. По воспоминаниям современников это был талантливый инженер, блестящий математик, и очень хитрый царедворец. У него всегда были свои ходы во власть. Например, когда у власти был Хрущев, он взял на работу в свое конструкторское бюро сына Хрущева.

Как только советское правительство наконец решило соревноваться с Америкой за высадку человека на Луну, Челомей начал лоббировать свой проект лунной экспедиции. Началась конкуренция с Королевым. Правительство склонялось то к одной, то к другой стороне. И без того скудные средства, отпущенные на лунную программу, стали распыляться между двумя проектами. По иронии судьбы, лунная программа Советского Союза, считавшегося образцом плановой экономики, погрязла в стихии конкурентной борьбы, в то время как США, оплот свободного конкурентного предпринимательства, очень планомерно вел свою единственную лунную программу.

Впрочем, справедливости ради надо заметить, что ракета «Протон», созданная Челомеем в рамках его лунной программы, является самой мощной отечественной ракетой из ныне действующих (вообще-то самой мощной была созданная королевской фирмой в начале 80-х годов ракета «Энергия», но она летала только два раза и больше, по видимому, не полетит). Сегодня «Протон» выводит на низкую орбиту модули космических станций, и спутники связи на высокую геостационарную орбиту.

Мягкая посадка.

"Лебединой песней” Королева стала победа в гонке за первую мягкую посадку на Луну беспилотного автоматического аппарата. Победа до которой он не дожил совсем немного, всего полмесяца. Советская автоматическая станция «Луна-9» совершила первую в истории мягкую посадку на другое небесное тело 3 февраля 1966 года, а Королев скончался 14 января на операционном столе – первоначальный диагноз оказался ошибочным и относительно простая операция по удалению полипа прямой кишки переросла в операцию по удалению раковой опухоли, и сердце Королева не выдержало длительной анестезии.

Совершить мягкую посадку на Луну гораздо сложнее, чем просто прицелиться и попасть в нее. Мягкая посадка удалась далеко не с первой попытки. «Луна-9» была восьмым космическим аппаратом типа Е-6, стартовавшим к Луне. Предыдущая попытка (последняя при жизни Королева) осуществить мягкую посадку на Луну космического аппарата типа Е-6, названного в сообщении ТАСС «Луна-8» состоялась именно в тот день, который указан в рассказе «Лунный Сон». Но дальше между рассказом и реальностью начинаются очень существенные отличия. Реальная «Луна-8» была космическим аппаратом типа Е-6, т.е. выглядела в точности как «Луна-9». (см. фото справа)

И, разумеется, реальный Королев в это время находился на Земле. Более того, существуют расписанные буквально по минутам воспоминания человека, который во время посадки «Луны-8» сидел за одним столом с Королевым в зале управления полетом. Этим человеком был Б.Е.Черток, заместитель Королева по системам управления. Приводимая ниже длинная цитата из его воспоминаний взята из книги Б.Е.Черток «Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны», 2-е издание, Москва, "МАШИНОСТРОЕНИЕ", 1999, Глава 4. Жесткий путь к мягкой посадке Раздел "Последние пуски при жизни Королева»

«Обращаясь ко мне, Королев сказал:

- Борис! Никуда не отлучайся, сядем рядом, будешь мне все объяснять.

Я заготовил на красной миллиметровке расписание сеанса, содержащее перечень команд, подаваемых с Земли, бортовых меток ПВУ и действий бортовых систем.

4 декабря 1965 года в 20 часов 30 минут в зале управления симферопольского НИП-10 при полном сборе всех участников наступила напряженная тишина.

- Евгений Яковлевич! - громко сказал Королев. - Принимайте все руководство сеансами на себя. На нас не обращайте внимания. Только, прошу, отдавайте команды громко и внятно. Я тоже хочу понимать, что происходит.

В 20 часов 47 минут Богуславский объявил:

- Включен передатчик. Начинаем измерение дальности и радиальной скорости.

Я поставил на своем графике первую галочку. Королев подвинул график к себе и потребовал:

- Негромко поясняй!

Команды шли одна за другой. Богуславский объявлял:

- Программа коррекции включена... Есть включение САН... Идет поиск Солнца... Начали поиск Луны... И-100 включен на прогрев... Идет контроль по числам... Идет проверка И-100...

В 22 часа 19 минут:

- Борт выключен... Пошла закрутка...

В 22 часа 42 минуты:

Конец сеанса. Визуально замечаний нет!

Вроде прокачали, - сказал Королев, достал платок и вытер лоб.

Следующая, уже полноценная, коррекция с включением КТДУ 5 декабря тоже прошла "без замечаний", если не считать показательного разноса, который Королев учинил Безвербому и Лидову за незначительный недобор скорости при коррекции. Расчет уставок на коррекцию производили в НИИ-88, НИИ-4, ОПМ. Фактически вся методика расчета была разработана ОПМ, которое считалось полностью "хозяйством" Келдыша. Которая из трех организаций была больше виновата в незначительной ошибке, разобраться было трудно. Но разнос носил такой общественно-показательный характер, что снял на время напряжение, царившее среди участников работы на НИП-10.

Наступила трагическая ночь с шестого на седьмое декабря 1965 года.

Все понимали, что спать не придется при любом исходе. Дружно и рано поужинали и уже в 18.30 участвовали в сеансе связи, в котором в последний раз проверялись все системы, кроме включения КТДУ.

Я снова заготовил на миллиметровке детальное расписание всех операций, привязанных к московскому времени.

В зале управления мельтешило много народу. Тут были непосредственно занятые, "болельщики", не участвующие в работе, и просто переживающие. Появился даже представитель Крымского обкома.

Королев, оценив обстановку, подозвал начальника пункта полковника Бугаева, Рязанского, Богуславского, меня и громко, так чтобы все слышали, объявил:

- Всем, не участвующим в этом сеансе, выйти в соседние комнаты - там будет вся информация. Никаких команд по управлению никто, кроме Богуславского, не подает. Ему мешать запрещаю. Член Госкомиссии Рязанский наблюдает за исполнением этого указания. Полковник Бугаев отвечает за точное исполнение личным составом всех инструкций и проверку всей аппаратуры. Прошу еще раз всех участников убедиться в полной исправности систем. Доклады об исполнении и телеметрические данные не рассусоливать. Говорить коротко и четко. Ясно?

Все было ясно. Сняв пиджак, СП остался в шерстяной рубашке, которую иногда называли королевской формой. Выбрав себе место, он обратился ко мне:

- Садись рядом, клади расписание и негромко будешь комментировать.

Келдыш и Тюлин пристроились за соседним рабочим столом. Богуславский с микрофоном в руке ходил по залу и давал последние указания.

6 декабря 1965 года в 22 часа 30 минут Богуславский, явно волнуясь, почти торжественно среди наступившей тишины отдал команду № 17:

- Включить бортовой передатчик.

Последовали доклады:

- Идет прием чисел... Идет контроль уставок... Включена телеметрия пятой ступени...

В 22 часа 44 минуты три раза подали команду "разрешение на запуск бортовой программы - построение лунной вертикали". Команды подавались непрерывно. И непрерывно шли доклады:

- Есть включение САН... Есть включение точной телеметрии... Есть успокоение объекта... Идет прием чисел контроля отработки уставок... Закончен поиск Солнца... Идет поиск Луны...

Королев, чуть вздрагивая при каждом докладе, ставил галочку и сверялся со временем. Я успокаивал:

- Пока идем точно по графику - поиск Луны идет вращением всего объекта относительно направления на Солнце.

- Понимаю. Не надо лишних слов, - проворчал Королев.

В 23 часа 30 минут начали поиск Земли и САН перешла в прецизионный режим.

В 23 часа 51 минуту 06 секунд последовал торжественный доклад:

- Есть фиксация лунной вертикали.

Королев вздрогнул. Это было место, на котором мы сорвались в прошлый раз.

- Пронесло, - сказал я.

- Молчи! - раздраженно оборвал Королев и поставил одну за другой две галочки, услышав доклады:

- Включение И-100.

- Включение высотомера на прогрев. Последовали доклады:

- Высота 8272 километра!

- Прошли метки Т7 и Т8 - идет наддув амортизаторов, ждем включения КТДУ!

По графику КТДУ должна была включиться на торможение по достижении заданной высоты 74,8 километра в 0 часов 51 минуту. Все замерли в ожидании. Е-6, ориентированный по лунной вертикали, падает на Луну. В прошлый раз авария произошла до построения лунной вертикали. Плечом чувствую, как напрягается Королев. Он внимательно слушает и ставит галочки.

Район предыдущей аварии проскочили и пошли дальше.

Прошел доклад:

- Видим спад давления в шар-баллоне. До Луны 1200... 1000... ... 800 километров.

И вдруг:

- Измерения высоты прекратились. Королев пошатнулся в мою сторону:

- Может быть, ошибка? Случайный сбой?

Но уже подбежал Богуславский с микрофоном:

- Сергей Павлович! Произошло что-то непонятное. Объект, по-моему, завертелся, и высотомер прекратил измерения, потом снова "прошелся" по Луне!

Еще теплилась какая-то надежда. Вдруг двигатель включится, восстановится стабилизация, произойдет торможение и вся эта закрутка - только страшный сон.

Ведь это двенадцатый пуск! Мы были так близки к цели! Я объясняю, что если высотомер теряет Луну, то не может быть включения КТДУ на торможение.

Пошли доклады, исключавшие надежду на счастливый конец:

- Пятьдесят одна минута тридцать секунд. Конец приема!

- Сигнала нет!

- Команда на включение двигателя прошла.

- Двигатель работал 9 секунд вместо 42-х. Прилунение должно быть аварийным.

В 0 часов 51 минуту 29,6 секунды связь резко прекратилась. Я протолкался в кучу уже шепчущихся между собой проектантов, управленцев и радистов. Все спешили поделиться своими впечатлениями и гипотезами. С трудом удалось умиротворить людей и убедить их докладывать спокойно.

Постепенно картина прояснялась.

До меток Т-7, Т-8 все системы работали нормально. По этим меткам открывается клапан шарового баллона высокого давления и начинается наддув резиновых амортизаторов. Потеря ориентации высотомера на Луну началась через 13 секунд после этой команды.

Зафиксирована потеря Солнца, а потом и Земли. Управленцы успели подсчитать, что скорость закрутки к моменту запуска двигателя составляла 12 градусов в секунду. Береснев и Коврижкин вместе с САНовцами определили, что возмущающий момент при такой скорости закрутки более чем в три раза превосходил возможности управляющего.

Я вернулся к Королеву. Он не отдавал никаких распоряжений и сидел необычно пассивный, с явной досадой выслушивая Тюлина и

Келдыша, которые уже рассуждали о форме и содержании доклада в Москву.

- Ну что? - спросил наконец СП.

- Первое впечатление такое, что образовалась дыра в амортизаторах и выходящий воздух создал возмущающий момент, с которым система управления не справилась.

Подошел Бабакин, пытался убедить:

-У нас уже новый АЛС готов. Давайте повторим через два месяца. За это время разберемся. Тут явно какая-то глупость.

- Да, повторим, если нам теперь поверят, - с грустью ответил Королев.

У всех было общее чувство вины. Оно не разъединяло, а сплачивало. Никто не хотел отдыхать, несмотря на глубокую ночь.

Пять дней тщательного расследования потребовалось, чтобы понять истинную причину аварии. Докопался первым, кажется, Палло. Он вместе с "резинщиками" проделал массу экспериментов по отработке надувных резиновых амортизаторов. Когда ему сказали, что, вероятно, прохудились баллоны, он категорически отверг это обвинение и начал скрупулезное следствие.

Амортизаторы при наддуве упираются в стеклопластиковый кронштейн крепления лепестковых антенн. Проверили кронштейн. Он легко сломался, образовав острые края. При наддуве обломанный кронштейн проткнул резиновый баллон. Вот откуда появился возмущающий момент.

Но почему ранее изготовленные кронштейны при испытаниях не ломались? Палло обнаружил, что ткань, которая составляла основу материала, в пресс-форму была уложена неправильно. Элементарная технологическая ошибка работницы, которая укладывала заготовку перед полимеризацией и прессовкой. Процесс поломки кронштейна и протыкания резиновых баллонов был полностью воспроизведен на экспериментальной установке.»

Легенда

Мифологизация личности Главного Конструктора началась задолго до смерти Королева. Ничто так не способствует созданию мифа, как завеса секретности. Хрущев очень боялся, что ЦРУ может попытаться украсть или убить его главного конструктора ракетно-космических систем, и потому окружил всю его жизнь глубокой завесой строжайшей секретности. Возможно, что опасения Хрущева не были совсем необоснованны: сегодня известно, что в тот период ЦРУ регулярно организовывало покушения, например, на Фиделя Кастро. После послевоенной поездки в Германию для изучения работ фон Брауна, Королева больше ни разу не выпустили за границу, и на всех международных симпозиумах по освоению космоса СССР представляли различные бюрократы из Академии Наук, не имевшие к реальной космической программе почти никакого отношения. Даже само имя Главного было скрыто от широкой публики, и статьи о космонавтике, которые ему иногда удавалось опубликовать в «Правде» или в «Известиях», приходилось подписывать псевдонимом «профессор Сергеев». И даже когда нобелевский комитет захотел присудить нобелевскую премию человеку, запустившему первый спутник, и обратился к Хрущеву с просьбой назвать его имя, Хрущев ответил: «Весь советский народ является автором этого выдающегося достижения!». Так Королев не получил свою вполне заслуженную нобелевскую премию. (Впрочем, справедливости ради надо отметить, что он был награжден всеми мыслимыми наградами и премиями, существовавшими внутри страны).

http://technocosm.narod.ru/ - персональный сайт А.Лазаревича

Об авторе:

Александр Владимирович Лазаревич (родился в 1957 году, Москва) — советский и российский писатель-фантаст и футуролог, философ, переводчик.В настоящее время живет в Королёве Московской области. Литературой занялся с 1975 года — и, как многие, начал с небольших неопубликованных рассказов. В раннем своём творчестве Лазаревич критиковал социальное устройство Советского Союза, по его словам — для агитации к устранению выявляемых пороков. В основном эта критика содержалась в повестях «Звездолёт-1» (1985) и «Лунный Сон» (1987).

В 1986 году Александр Лазаревич написал философский труд «Генератор желаний», в котором высказал своё мнение о состоянии современного общества, проблемы и перспективы развития человечества, выдвинул ряд философских идей. Основной вывод книги — бессмертие личности возможно и технически осуществимо. Он описывает принципиальный подход к достижению бессмертия, который называет «Модульная система бессмертия».

С 1990 года Лазаревич работает переводчиком в космической отрасли, и, по его словам, становится свидетелем её развала. Очень расстроен распадом Советского Союза в 1991 году, ибо считает себя частью именно советской нации, а не России, официально объявленной преемницей СССР. Считает, что СССР был первой страной, изначально ставившей целью улучшение благосостояния населения при помощи технического прогресса. Его распад считает откатом к низшей ступени развития общества.

В 1992 году пишет научно-фантастическую дилогию «Червь», которую изначально планировал как сценарий к фильму для конкурса, объявленного «Американо-Советской Киноинициативой». Однако его работа не победила в конкурсе. Он пытался опубликовать эту книгу, однако все издательства, в которые он обращался, отказались. Тогда после значительной доработки он выложил её в сеть Фидонет. С тех пор все свои труды распространяет свободно — в основном через Интернет — при условии сохранения неизменности текста.

В 90-х годах постепенно создаёт гипертекстовую книгу «Ключ к будущему», это переработанный и дополненный вариант «Генератора Желаний».

В 1997 году пишет повесть «Сеть Нанотех», которую также переводит на английский язык. Эта повесть вместе с дилогией «Червь» стали его самыми популярными литературными произведениями. В «Сети Нанотех» Лазаревич показывает, что произойдет в обществе после создания саморазмножающихся микроскопических роботов, способных манипулировать отдельными атомами (нанороботов). Автором идеи нанороботов является Э. Дрекслер, автор книги «Машины создания». Существенно новой идеей в «Сети Нанотех» является предложение объединить нанороботов в глобальную сеть, и обеспечить информационные и биохимические интерфейсы этой сети с людьми, превратив таким образом все человечество в единый информационный и производственный организм..

В 2001 году пишет второй философский труд «Советия», где выдвигает тезис существования советского народа наряду с русским и другими народами, населявшими территорию СССР. Пытается чётко определить понятие «национальность» и делает вывод, что через некоторое время благодаря развитию транспорта и связи этот термин утратит свое значение. Также объясняет «смысл жизни» советского народа как стремление к советской мечте — бесконечному развитию техники и за счет нее повышения уровня свободы человека. Эту же цель, как он считает, ставили перед СССР создатели этой страны.

В 2007 году закончил и выложил научно-фантастическую повесть "Технокосм" (приквел к "Сети "Нанотех"), посвященную проблеме внеземных цивилизаций, в которой предлагает свое решение парадокса Ферми о "молчании космоса".

http://lib.rus.ec/author/7039